Председателю ВЦИК М. И. Калинину

Если бы и была возможность отвечать на инсинуации по адресу Православной Церкви и ее руководителей в нынешних печатных органах, мы не считали бы возможным, делая это, унижать тем себя.

Когда же мы просили ЦК Помгола, с которой мы вошли в сношения через своего представителя, сообщить в органах печати о планах Церкви и о том, что ей дано со стороны существующей власти для осуществления ее плана в деле помощи голодающим, нам отказывали или помещали (напр., наше "воззвание" в № 36 "Известий ВЦИК") с извращающими смысл комментариями 1 .

Вам известно, что Православная Церковь еще с июля месяца прошлого года усиленно стремилась на работу для помощи голодающим, испрашивая разрешения Правительства на эту работу, и, если бы ей дано было развить свою деятельность, может быть, мы не были бы свидетелями переживаемых ныне ужасов голода, так как больше всего в России православного населения и больше всего это население верит и доверяет своим духовным руководителям, так как больше всего сорганизованы в приходские общины, которые могли бы своею одушевленной деятельностью принести несомненную пользу голодающему населению. Но на наше стучание в дверь мы не удостаивались ответа до 9 декабря прошлого года, когда наконец в чрезвычайно узких рамках нам было дозволено прикоснуться к этой работе.

Мы со всем рвением откликнулись на это так поздно пришедшее к нам дозволение принять участие в помощи голодающим. Через своего представителя мы вошли в сношение с ЦК Помгола.

Подготовительные работы продолжались с конца декабря по сие время. Выработано Положение об участии Православной Церкви в деле помощи голодающим, утвержденное Президиумом ЦК Помгола ВЦП Ка, составлена и утверждена инструкция о форме сборов на голодающих, их направления и отчетности.

Вместе с обсуждением вопроса о сборах в Церкви и пожертвований наш представитель имел суждение с тов. А. Н. Винокуровым о пожертвовании церковных драгоценностей на нужды голодающих, и эти пожертвования по уговору означенных сторон предполагались в объеме вещей, не имеющих богослужебного употребления.

В таком смысле было предположено наше обращение к верующим в воззвании к ним, и это воззвание было одобрено ЦК Помгола и с разрешением печатать его и распространять в широких народных массах было и вручено нам. Это воззвание в настоящее время уже разослано вместе с Положением об участии духовенства по многим епархиям для исполнения. Одновременно в инструкции, утвержденной ЦК Помгола, в §11 гласилось следующее: "Пожертвования Церкви в пользу голодающих состоят также и в церковных драгоценностях. Последние жертвуются, учитываются и передаются в Ком[иссии] Помгола согласно особо выработанной инструкции".

После того как нами было совершено торжественное молебствие пред объявлением нашего оказания помощи голодающим (оно в качестве молчаливо дозволенных нам сборов на голодающих с 15 августа п. г. продолжается до сих пор), после того как в храмах было оглашено наше воззвание и с церковного амвона было объявлено о характере передачи церковных драгоценностей, как это было уговорено и укреплено в письменном документе, выданном нам ЦК Помгола, вдруг особо озлобленные нападки усилились на нас в печати и появилось известие о постановлении ВЦИК от 16 февраля с. г., устанавливающее совершенно иной характер использования церковных драгоценностей ("Известия ВЦИК”. № 44). Вышеозначенный §11 инструкции 24 февраля был вычеркнут по распоряжению тов. Винокурова.

Наше положение в настоящее время является двусмысленным. Мы поверили не только данному слову, мы поверили документу - и обманулись. Мы являемся пред православным населением в роли каких-то обманщиков, провокаторов, и мы будем вынуждены поставить в известность православное население, в разъяснении разосланного нами воззвания, об истинном положении вещей. Вместе с тем с сего времени является затруднительным вести далее переговоры с ЦК Помгола при постоянных обращениях к нам со стороны представителей духовной власти и верующих за разъяснением и руководством по сему делу. Такие переговоры шли успешно, когда планомерно выдерживался принцип добровольного пожертвования со стороны Церкви и верующих на помощь голодающим.

Нас обвиняют "в алчности золота". Но при чем тут алчность, когда мы в полной неприкосновенности храним из глубины веков дошедшие до нас церковные сокровища, имеющие значение святыни или историческое, и хотим сберечь их для грядущих веков, и, наоборот, все, что не имеет такого значения, сейчас же допускаем верующим отдать на помощь голодающим, как имеющее ценность только по материальной стоимости.

Нас преследуют в печати, открыто возбуждают против нас известные слои населения.

Просим Вас принять меры к прекращению волнующих православное население подобных выступлений против Церкви и ее представителей и воздействовать на восстановление инструкции в первоначальном ее виде.

Патриарх Тихон

____________________________

1 В газете "Известия ВЦИК" от 15 февраля 1922 г. фрагментарно излагалось содержание послания патриарха Тихона от 6 февраля с призывом оказать помощь голодающим. Автор выражал сомнение, что добровольно жертвуемых верующими предметов культа, украшений икон (цепи, браслеты и т. п.), золотого и серебряного лома достаточно для спасения голодающих, и ставил вопрос о принудительном изъятии всех драгоценностей, хранившихся в церквах.

ИЗ ПИСЕМ СВЯТИТЕЛЯ ТИХОНА ЗАДОНСКОГО

Первейшее и самонужнейшее дело для каждого христианина есть стяжание вечного спасения. Нужны нам во время земного странствования нашего одежда, пища, питие, жилище и другие подобные потребности; но спасение нужнее всего: оно так нужно, что все временное в сравнении с ним - ничто. Все имеет тот, кто стяжал спасение; ничего не имеет тот, кто не стяжал спасения, хотя бы весь мир принадлежал ему.

Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Спасение едино есть на потребу! Спасение есть та благая часть, яже не отымется от души, стяжавшей его! Все вещественное, что мы имеем, что мы приобретем во время земной жизни, все оставим в день смерти: оставим навсегда родственников, друзей, богатство, почести, оставим самое тело наше. Вечное спасение или вечная погибель, они одни пребудут нашим достоянием, пойдут с нами в вечность, так получат полное развитие, доставят нам или некончающееся блаженство, или некончающееся бедствие.

Уверь себя, что ты умрешь, умрешь непременно. Видишь, как почивших братий твоих выносят из жилищ их, выносят одинаково из смиренной хижины и из великолепного чертога, одинаково предают земле? Это непременно последует и с тобою: земля еси и в землю пойдеши! Все мертвецы оставили все, что ни имели; оставишь и ты. Когда они приблизились к часу смерти: тогда поняли, что все в этом мире суета суетствий, то есть суета в самом сильном значении этого слова. И ты поймешь это по необходимости, когда наступит час смерти твоей. Лучше понять это благовременно, и сообразно такому понятию направить деятельность свою! При пришествии смерти, никто и ничто не может оказать вспоможения тому, к кому пришла она, - ни домашние, ни друзья, ни высокий сан, ни громкий титул, ни множество подчиненных, ни множество богатства. Смерть - и неумолима, и неотразима. Не хотят ближние умирающего отпустить его, и он не хочет оставить их и все земное, к чему пристрастился и природился долгим навыком, но воля и рука смерти могущественнее его воли и усилий, воли и усилий всех человеков: против воли своей и против воли ближних своих умирающий оставляет всех и все, увлекается насильно в неизвестную вечность. Тщетны слезы! Тщетны рыдания! Тщетны вопли! Тщетны стоны и терзания! Так умерли все умершие: так умрешь и ты. При наступлении смертного часа воскресает в памяти умирающего вся протекшая жизнь его, готов для него суд нелицеприятный, должнствующий решить его участь на вечность, страшный трепет и недоумение объемлют его. Таково будет и твое положение, когда, окончив свое земное странствование, вступишь на грань, отделяющую временное от вечного, тленное от нетленного.

Блажен умирающий о Господе: когда он при смерти оставит все, тогда преизобильно соединится с Господом, источником и сокровищницею всех благ, потому что во время земной жизни он оставлял все, чтоб приобрести Господа. Благоугождай Богу отныне, как тщательно благоугождает раб владыке своему, чтоб тогда, по разлучении души твоей от тела, Он признал тебя рабом Своим, простер к тебе Свою всемогущую десницу, избавил душу твою от врагов твоих - демонов, которые устремятся на тебя, подобно лютым зверям, чтоб похитить тебя и низвести в темницы и огнь ада.

Возлюбленный! Непрестанно вспоминай, постоянно помни час смерти твоей. Святые проводили всю жизнь свою в размышлении о смерти; взоры ума и сердца их то устремлены были во время вечности, в необъятное пространство, начинающееся за этими вратами, то обращались к греховности своей, смотрели туда, как бы в темную бездну, из сердца сокрушенного, из сердца болезнующего, проливали они теплейшие и непрестанные молитвы к Богу о помиловании.

Познай и убедись, что роскошь, пиры, увеселения, игры, рассеянная жизнь, словом все, что носит наименование суеты и мира, что озабочивает и поглощает всю жизнь человека, все время его, все силы и способности души и тела, есть не что иное, как обольщение и кознь сатаны, вымышленные и устроенные для обольщения человеков. Если не познаешь этого и не убедишься в этом произвольно из слова Божия, то познаешь и убедишься невольно при наступлении смерти. Кто чего не изучает, тот того и не знает. Кто о великом мало старается или вовсе не старается, тот считает это великое маловажным, малозначащим, ничтожным. Не знают христиане христианства от того, что не изучают его; не обращают они никакого внимания на искупление человечества вочеловечившимся Богом, попирают это великое дело Божие, потому что не заботятся и не думают о своем спасении. Пренебрегая великими дарами Божиими, они всецело предаются суетности, которая - прелесть (прельщение человека от бесов, состояние человеческой души, основанное на гордости, когда человек ложь принимает за истину - прим. ред.). Возгорится гнев Божий на таких христиан! Отраднее будет идолопоклонником и магометанам в день суда Божия, нежели таким христианам!

Помни: Бога без Бога познать не можем, и чем кто более Бога познает, тем более смиряется, боится и любит Его.

Люди, желая сделать беззаконие, ищут сокровенных мест: блудники и воры ищут ночи и тьмы; лихоимцы и мздоимцы берут мзду тайно; лукавцы, хитрецы, льстецы, лицемеры и злобные внутри себя скрывают зло свое; и все дела темные соделывают делатели их во тьме, как сыны тьмы. Ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы (Ин. 3, 20). Все таковые люди ищут укрыться, но обманываются, бедные.

О молитве

Да отступит от неправды всякий, исповедующий имя Господа (2 Тим. 2, 19). Да отступим от неправды, греха и беззакония, если хотим приступать к Богу неосужденно и для пользы нашей. Ибо говорит пророк: Ибо Ты Бог, не любящий беззакония; у Тебя не водворится злой; нечестивые не пребудут пред очами Твоими: Ты ненавидишь всех, делающих беззаконие (Пс. 5, 5-6). Всякий беззаконник мерзок пред очами Божиими, и приносящий молитву свою, которая есть христианская жертва, есть задушающий пса (Ис. 66, 3). Но Он призрит милосердно только на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Его (Ис. 66, 2). Подумай об этом, христианин, если не хочешь и греха оставить, и хочешь Богу молиться.

Прежде молитвы требуется во-первых, ни на кого не гневаться, не злобиться, но всякую обиду оставить, чтобы и самим Бог оставил грехи. Остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим... А если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших (Мф. 6, 12, 15). Во-вторых, надо примириться с тем, кого обидели или словом, или делом. Если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой (Мф. 5, 23-24).

Без смирения неполезна бывает молитва, ибо Бог гордым противится (Иак. 4, 6; 1 Пет. 5, 5). Напротив того, на смиренных милостиво призирает Бог: Призрит на молитву беспомощных и не презрит моления их , - говорит Давид (Пс. 101, 18). Так призрел Он на молитву смиренного мытаря, хотя тот и был обременен грехами, так отринул гордое самохвальство фарисейское. Ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится (Лк. 18, 14). Так сотник в Капернауме, который считал себя недостойным, чтобы Христос вошел в дом его, получил желаемое, да еще с похвалою: И в Израиле не нашел Я такой веры, - говорит Христос (Мф. 8, 10). Ибо где вера истинная, там есть и смирение, смирение неотлучно от веры. С такою верой и смирением и нам должно приступать к величеству Божию, когда хотим чего-либо просить и получить просимое, - помнить, кто мы и к Кому приступаем с прошением.

Письма старца Тихона Русского (2 часть)

Обширный материал о можно подчерпнуть из книги иером. Агафангела, его ученика. Эту книгу мы перевели на информационном портале

В основном мы представляем письма весьма известному и общепризнанному на подвижнику отцу Афанасию Ивириту. Их можно отнести к периоду 1955- 1968 годам. Письма о. Тихона мы приводим впервые.

(Перевод с греческого иером. Серафима)

Я немного огорчен тем, что для Святой Пасхи у меня нет белого облачения.

Другими словами, если вы в этом мне поможете, я буду безмерно рад. Тогда мое сердце особенно согреется, и буду поминать вас и молиться за вас с особой горячностью.

Требуется облачение из простой дешевой ткани, но белого цвета...

Тогда я буду весь радостью!

Прошу вас.

И меня благословите!

Грешный Тихон.

Афанасий, благословите!

Христос и Пресвятая Богородица да благословит нас!

Благодаряю вас безмерно, отче мой. Облачение прекрасно! Я взял новое. И сейчас уже вас поминаю. Вы своей милостью согрели мое сердце. Я недостоин такого великолепного облачения. Но я верю, что его мне послали Пресвятая Богородица и Сам Христос. И сердце само кричит: «Поминай о. Афанасия и братьев монастыря Ивирон». Все облачение мне подошло, только лишь пояс забыли положить!

Прошу вас послать и пояс с о. Агафангелом!

Благословите!

Грешный Тихон.

Возлюбленный мой отче, благословите!

Я вам писал о вашем большом Распятии, куда и как оно пропало?

Дело в том, что я очень расстроился и подумал: «С помощью Божией, сделаю-ка я большой Крест».

Поэтому я хотел бы, чтобы мой Крест вы поставили на то место, где был большой Крест-Распятие.

Освободите место. Уберите 3-4 стасидии, чтобы нужное место очистить. Вынесете стасидии и поместите там Голгофу.

Если вы окажете послушание, то я исполнюсь радости.

Если вам это предложение не понравится, то я Крест заберу себе и пошлю его в Есфигмен. Их игумен о. Афанасий с большой радостью возьмет себе мой Крест.

Благословите!

Грешный Тихон.

Афанасий, благословите!

Я умру быстро. Поминайте меня ради Любви Божией пока будете живы. А затем, если Бог возьмет вас в Рай, прошу вас не забыть меня. Я тогда буду во Аде в мучениях. Вызволите меня оттуда. Посмотрите, что написано в русской Псалтири, Пс 140:20: «Воля Господня на всех боящихся его», - то есть на тех, кто Его любит.

И я тогда буду благодарит вас бесконечные веки.

Грешный Тихон.

Уважаемый о. Афанасий, благословите!

Не только мы боимся мучений...

Все Святые Отцы имели страх. Потому-то они и подвизались. Некоторые по 1000 поклонов делали, другие — ели только траву, иные — были столпниками, некоторые — по 40 дней ничего не вкушали. Все, все, все они - делали это из страха Божия.

А в наше время мы делаем то, что можем. День и ночь молимся Христу и Панагии. Но к непрестанной молитве нужны и слезы. Милостивый Христос да подаст их.

Мы с вами сейчас как родные братья, давайте всегда поминать друг друга.

Я в настоящее время совсем ослаб. Но слава и за это Тебе Боже!

Благословите.

Грешный Тихон.

Отец Тихон!

Благословите!

Вашей молитвой избавьте меня от мучений!

Афанасий

Уважаемый папа-Афанасий!

Не бойся мучений. Христос есть сама Милость.

Конечно, вас поминаю.

Уважаемый о.Афанасий!

Господу только известно. Но возможно я умру прежде вас.

Прошу тогда, прийдите положить мое тело во гроб. Возьмите с собой и о. Максима, и о. Мефодия.

Молю вас со слезами.

Если все это сделаете, тогода я убежусь, что вы меня любите.

Окажите любовь, оче мой!

Письмо к Совету народных комиссаров
Все, взявшие меч, мечом погибнут.
(Мф. 26, 52)
Это пророчество Спасителя обращаем мы к вам, нынешние вершители судеб нашего Отечества, называющие себя «народными» комиссарами. Целый год вы держите в руках своих государственную власть и уже собираетесь праздновать годовщину октябрьской революции. Но реками пролитая кровь братьев наших, безжалостно убитых по вашему призыву, вопиет к небу и вынуждает нас сказать вам горькое слово
правды.
Захватывая власть и призывая народ довериться вам, какие обещания давали вы ему и как исполнили эти обещания?
Поистине, вы дали ему камень вместо хлеба и змею вместо рыбы (Мф. 7, 9—10). Народу, изнуренному кровопролитной войною, вы обещали дать мир «без аннексий и контрибуций».
От каких завоеваний могли отказаться вы, приведшие Россию к позорному миру, унизительные условия которого даже вы сами не решались обнародовать полностью? Вместо аннексий и контрибуций великая наша Родина завоевана, умалена, расчленена, и в уплату наложенной на нее дани вы тайно вывозите в Германию не вами накопленное золото.
Вы отняли у воинов все, за что они прежде доблестно сражались. Вы научили их, недавно еще храбрых и непобедимых, оставить защиту Родины, бежать с полей сражения. Вы угасили в сердцах их воодушевлявшее их сознание, что больше сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя (Ин. 15, 13). Отечество вы подменили бездушным интернационалом, хотя сами отлично знаете, что, когда дело касается защиты Отечества, пролетарии всех стран являются верными его сынами, а не предателями.
Отказавшись защищать Родину от внешних врагов, вы, однако, беспрерывно набираете войска.
Против кого вы их поведете?
Вы разделили весь народ на враждующие между собою станы и ввергли его в небывалое по жестокости братоубийство. Любовь Христову вы открыто заменили ненавистью и, вместо мира, искусственно разожгли классовую вражду. И не предвидится конца порожденной вами войне, так как вы стремитесь руками русских рабочих и крестьян доставить торжество призраку мировой революции.
Не России нужен был заключенный вами позорный мир с внешним врагом, а вам, задумавшим окончательно разрушить внутренний мир. Никто не чувствует себя в безопасности; все живут под постоянным страхом обыска, грабежа, выселения, ареста, расстрела. Хватают сотнями беззащитных, гноят целыми месяцами в тюрьмах, казнят смертью, часто без всякого следствйя и суда, даже без упрощенного, вами введенного суда. Казнят не только тех, которые пред вами в чем-либо провинились, но и тех, которые даже пред вами заведомо ни в чем не виноваты, а взяты лишь в качестве «заложников». Этих несчастных убивают в отместку за преступления, совершенные лицами не только им не единомышленными, а часто вашими же сторонниками или близкими вам по убеждениям. Казнят епископов, священников, монахов и монахинь, ни в чем не повинных, а просто по огульному обвинению в какой-то расплывчатой и неопределенной контрреволюции. Бесчеловечная казнь отягчается для православных лишением последнего предсмертного утешения — напутствия Святыми Тайнами, а тела убитых не выдаются родственникам для христианского погребения.
Не есть ли все это верх бесцельной жестокости со стороны тех, которые выдают себя благодетелями человечества и будто бы сами когда-то много претерпели от жестоких властей.
Но вам мало, что вы обагрили руки русского народа его братской кровью: прикрываясь различными названиями — контрибуцией, реквизицией и национализацией, — вы толкнули его на самый открытый и беззастенчивый грабеж. По вашему наущению разграблены или отняты земли, усадьбы, заводы, фабрики, дома, скот, грабят деньги, вещи, мебель, одежду. Сначала под именем «буржуев» грабили людей состоятельных, потом под именем «кулаков» стали уже грабить и более зажиточных и трудолюбивых крестьян, умножая, таким образом, нищих, хотя вы не можете не сознавать, что с разорением великого множества отдельных граждан уничтожается народное богатство и разоряется сама страна.
Соблазнив темный и невежественный народ возможностью легкой и безнаказанной наживы, вы отуманили его совесть и заглушили в нем сознание греха; но какими бы деяниями ни прикрывались бы злодеяния — убийство, насилие, грабеж всегда останутся тяжкими и вопиющими к Небу об отмщении грехами и преступлениями.
Вы обещали свободу...
Великое благо — свобода, если она правильно понимается, как свобода от зла, не стесняющая других, не переходящая в произвол и своеволие. Но такой свободы вы не дали: во всяческом потворстве низменным страстям толпы, в безнаказанности убийств и грабежей заключается дарованная вами свобода. Все проявления как истинной гражданской, так и высшей духовной свободы человечества подавлены вами беспощадно. Это ли свобода, когда никто без особого разрешения не может провезти себе пропитание, нанять квартиру, переехать из города в город? Это ли свобода, когда семьи, а иногда и население целых домов выселяются, и имущество выкидывается на улицу, и когда граждане искусственно разделены на разряды, из которых некоторые отданы на голод и разграбление? Это ли свобода, когда никто не может высказать открыто свое мнение без опасения попасть под обвинение в контрреволюции? Где свобода слова и печати, где свобода церковной проповеди? Уже заплатили своею кровью мученичества многие смелые церковные проповедники; голос общественного и государственного обсуждения и обличения заглушён; печать, кроме узкобольшевистской, задушена совершенно.
Особенно больно и жестоко нарушение свободы в делах веры. Не проходит дня, чтобы в органах вашей печати не помещались самые чудовищные клеветы на Церковь Христову и ее служителей, злобные богохульства и кощунства. Вы глумитесь над служителями алтаря, заставляете епископов рыть окопы (епископ Тобольский Гермоген Долганов) и посылаете священников на грязные работы. Вы наложили свою руку на церковное достояние, собранное поколениями верующих людей, и не задумались нарушить их посмертную волю. Вы закрыли ряд монастырей и домовых церквей без всякого к тому повода и причины. Вы заградили доступ в Московский Кремль — это священное достояние всего верующего народа. Вы разрушаете исконную форму церковной общины — прихода, уничтожаете братства и другие церков-но-благотворительные и просветительные учреждения, разгоняете церковно-епархиальные собрания, вмешиваетесь во внутреннее управление Православной Церкви. Выбрасывая из школ священные изображения и запрещая учить в школах детей вере, вы лишаете их необходимой для православного воспитания духовной пищи.
И что еще скажу. Недостанет мне времени (Евр. 11, 32), чтобы изобразить все те беды, какие постигли нашу Родину. Не буду говорить о распаде некогда великой и могучей России, о полном расстройстве путей сообщения, о небывалой продовольственной разрухе, о голоде и холоде, которые грозят смертью в городах, об отсутствии нужного для хозяйства в деревнях. Все это у всех на глазах. Да, мы переживаем ужасное время вашего владычества, и долго оно не изгладится из души народной, омрачив в ней образ Божий и запечатлев в ней образ зверя. Сбываются слова пророка: Ноги их бегут ко злу, и они спешат на пролитие невинной крови, мысли их — мысли нечестивые, опустошение и гибель в стезях их (Ис. 59, 7).
Мы знаем, что наши обличения вызовут в вас только злобу и негодование и что вы будете искать в них лишь повода для обвинения нас в сопротивлении власти. Но чем выше будет подниматься «столп злобы» вашей, тем вернейшим будет то свидетельством справедливости наших обвинений.
Не наше дело судить о земной власти. Всякая власть, от Бога допущенная, привлекла бы на себя наше благословение, если бы она воистину явилась «Божиим слугой» на благо подчиненных и была страшна не для добрых дел, а для злых (Рим. 13, 3). Ныне же к вам, употребляющим власть на преследование ближних и истребление невинных, простираем мы наше слово увещания: отпразднуйте годовщину вашего пребывания у власти освобождением заключенных, прекращением кровопролития, насилия, разорения, стеснения веры; обратитесь не к разрушению, а к устроению порядка и законности, дайте народу желанный и заслуженный им отдых от междуусобной брани. А иначе взыщется от вас всякая кровь праведная, вами проливаемая (Лк. 11, 50), и от меча погибнете сами вы, взявшие меч (Мф. 26, 52).
Патриарх Тихон

Это письмо было воспроизведено на гектографе в десятках тысяч экземпляров по инициативе Совета объединенных приходов Москвы. Распространялось оно и в тысячах рукописных списков. За пределами же России под названием «Послание к Совету народных комиссаров» оно было отпечатано на русском языке в пяти миллионах экземпляров и на иностранных языках помещено во многих зарубежных газетах.
Агент ЧК Алексей Филиппов докладывал знаменитому чекисту Лацису, что в этом письме «патриарх с необыкновенной смелостью и резкостью вступает на почву политических разоблачений и обвинений. Это воззвание-письмо укоризненно бросает в лицо большевикам, что Брестский мир, ими заключенный, унизителен, что оттого большевики скрывают даже содержание его условий, увозя тем временем русское золото за границу, что они рас-членили, раздробили родину, угасили храбрость в сердцах воинов и незаслуженно дали первое место в России пролетариату, который является у нас предателем».
В Древней Руси патриархам и митрополитам было предоставлено право печаловаться перед высшей властью — государем за осужденных или опальных. Последний случай печа-лования относится к 1698 году, когда патриарх Адриан безуспешно ходатайствовал перед императором Петром I о помиловании осужденных на казнь стрельцов. Возрожденный патриархом Тихоном обычай печаловаться за свой народ новая высшая власть — Совет народных комиссаров — восприняла как контрреволюционное политическое выступление.
11/24 ноября, после вечерни, в квартире патриарха был произведен обыск, а сам Святейший подвергнут домашнему аресту. Комиссар Хрусталев после обыска унес с собой две патриаршие панагии, патриаршие кресты и митру, заявив, что они похищены из Чудова и Вознесенского монастырей. На Троицком подворье теперь круглые сутки хозяйничали красноармейцы, своим видом и действиями постоянно подчеркивая свое атеистическое сознание.
Синод и Высший Церковный Совет неоднократно обращались в Совет народных комиссаров с просьбами о «необходимости немедленного освобождения патриарха в предотвращение крайних затруднений в ходе церковных дел и тягостного оскорбления чувств православного народа лишением возможности общения со своим духовным вождем в патриарших богослужениях».
Но Совет народных комиссаров больше прислушивался к мнению Центральной обвинительной коллегии при Революционном трибунале ВЦИК, сообщавшей псевдонародным избранникам, «что так как за патриархом Тихоном уже три дела, то никакие заявления о снятии с него домашнего ареста не должны приниматься во внимание».
Одним из этих трех дел считалось письмо в СНК, в котором Святейший якобы призывал к немедленному свержению с помощью оружия Советской власти. На это обвинение патриарх ответил, что «многим мероприятиям народных правителей я не сочувствую и не могу сочувствовать, как служитель Христовых начал. Этого я не скрываю и о сем откровенно писал в обращении к народным комиссарам перед празднованием годовщины октябрьской революции, но тогда же и столь же откровенно я заявлял, что не наше дело* судить о земной власти, Богом допущенной, а тем более предпринимать действия, направленные к ее низвержению. Наш долг лишь указать на отступления людские от великих Христовых заветов любви, свободы и братства, изобличать действия, основанные на насилии ко Христу».
Вечером 24 декабря/6 января, когда большевики уразумели, что арестом патриарха Тихона настраивают против себя не только православных подданных, но и иностранные державы, Святейший был освобожден из-под стражи, и на следующий день, в праздник Рождества Христова, москвичи вновь увидели его за богослужением в храме Христа Спасителя.
Годом раньше, 1/14 января, в этом же храме патриарх Тихон с надеждой говорил: «Теперь все чаще раздаются голоса, что не наши замыслы и строительные потуги, которыми мы были так богаты в мимошедшее лето, спасут Россию, а только чудо — если мы будем достойны этого. Будем же молить Господа, чтоб Он благословил венец наступающего лета Своею благостию, и да будет оно для России лето Господне, благоприятное» (Исх. 61, 2).
Но лето 1918-е не стало Господним.